Статья посвящена вопросам формирования и развития культуры среднего палеолита на Аравийском полуострове, который являлся одной из основных транзитных территорий для миграций человека и животных между Африкой и Евразией в конце среднего – первой половине верхнего плейстоцена. Расселение среднепалеолитического человека в Аравии было детерминировано периодическими изменениями природно-климатических условий и связанными с этим колебаниями уровня Мирового океана в Баб-эль-Мандебском проливе. Ключевую роль в среднем палеолите региона играли индустрии афро-аравийского нубийского технокомплекса с характерными признаками нубийской леваллуазской технологии, создателями которой были люди современного физического типа, мигрировавшие с африканского континента. В контексте аравийских материалов в статье рассматриваются некоторые аспекты моно- и полицентрической моделей происхождения человека современного физического вида. На основе комплекса антропологических, археологических и палеогенетических данных сделано предположение о том, что современное человечество сформировалось в результате гибридизации как минимум четырех родственных таксонов, развивавшихся в Африке и Евразии. Рассмотрена возможность расселения Homo sapiens, двигавшихся из Африки через Аравийский полуостров, в Юго-Восточной Азии и Австралии в период 70–50 тыс. л.н.

Комплексные исследования с использованием геолого-геоморфологического, геоархеологического и геохронологического методов свидетельствуют о высокой контрастности изменений среды обитания человека в юго-восточной части Русского (Горного) Алтая с конца позднего плейстоцена. Серия новых радиоуглеродных дат субаэрального комплекса, перекрывающего отложения позднего неоплейстоцена в пределах высокогорных Курайской и Чуйской впадин, подтверждает то, что единый ледниково-подпрудный бассейн в этих впадинах перестал существовать уже к началу голоцена. В первой половине голоцена в них располагались изолированные системы озер. В западной части Курайской депрессии в районе устья р. Баратал в интервале 10,0–6,5 тыс. л.н. возникло озеро с уровнем не ниже 1 480 м над ур. м., в то время как в Чуйской не позднее 8 тыс. л.н. уже существовали многочисленные остаточные озера. В долине р. Чуи между впадинами сохранялись обвально- и моренно-подпрудные озера, спуск которых происходил в интервале 7–3 тыс. л.н. Все возможные катастрофические для человека процессы осушения озер в Курайской и Чуйской депрессиях прошли ранее 10–8 тыс. л.н. Во второй половине голоцена перестройка гидросети здесь также происходила без катастрофических последствий для человека. Археологические памятники in situ – их расположение во впадинах и магистральной долине р. Чуи, сохранность, культурная принадлежность – послужили маркерами пространственно-временных изменений палеогидросети.

В 2013 г. в ходе археологических раскопок на палеолитической стоянке Пояна Чирешулуй-Пятра Нямц (окр. Нямц, Северо-Восточная Румыния) впервые в граветтском слое I было обнаружено редкое для этого региона изделие – резная каменная подвеска, оформленная геометрическими резными линиями с обеих сторон и насечками по периметру. В этом же слое находились многочисленные предметы искусства и орудия из костей животных, относящиеся к верхнему палеолиту Румынии. В статье описывается археологический контекст находки. Приводятся данные о последовательности граветтских отложений, абсолютные даты для граветтского слоя I, информация о фаунистических материалах, коллекциях орудий и предметов искусства. Всесторонне изучается каменное украшение овальной формы с насечками на обеих сторонах. Отмечено, что в надрезах на внешней и оборотной поверхности имеются следы охры, наиболее хорошо минеральная краска сохранилась по краю подвески. Особым элементом подвески являются два надреза около отверстия для подвешивания. Рассматриваются стилистические особенности оформления каждой поверхности предмета и технического исполнения насечек, а также орудия, которые могли использоваться при нанесении надрезов. Выявлены отличия анализируемой находки от других подвесных украшений граветтского периода из Восточной Европы, а также черты сходства. Установлено, что подвеска из Пояна Чирешулуй близка к верхнепалеолитическим украшениям из Восточной Европы и Северной Азии.

Изложены результаты исследований неолитического поселения в раскопе I на о-ве Сучу в 1973 г. Получен новый материал по стратиграфии и планиграфии жилищ малышевской культуры среднего неолита, выявлены последовательность их существования, конструктивные особенности, в частности большая разница в глубине котлованов. Вещественный материал представлен каменным инвентарем, керамикой, предметами искусства, культа в общем количестве 4 407 экз. Исследование инвентаря осуществлялось с применением морфотипологического и функционального методов. Сырьем для изготов- ления орудий служил прежде всего алевролит различных серых оттенков. Набор изделий четко указывает на комплексный характер хозяйства обитателей раскопанных жилищ. Выделяются орудия охоты, рыбной ловли, а также переработки добытой дичи и рыбы. Выявлены инструменты, предназначенные для обработки камня, дерева, кости, комплект изделий, связанный с обработкой продуктов собирательства, землеройными занятиями. Керамика малышевской, а также других неолитических культур из раскопа I была подвергнута петрографическому и рентгенографическому анализам. Обнаружена разница в выборе типа глин и составе формовочных масс керамики разной культурной принадлежности, в обработке поверхностей и режиме обжига. Выявлены признаки сходства и отличия в конструировании и морфологии изделий. В орнаментах определена ярко выраженная культурная «индивидуальность» каждого керамического комплекса. Участок о-ва Сучу, где проводились раскопки, не только служил местом постоянного проживания носителей малышевской культуры, но и часто посещался создателями иных культур среднего, позднего и финального неолита.

Скульптура малых форм дает важную информацию о мировоззрении древнего населения и восприятии им того или иного образа. При этом предметы мелкой пластики часто обнаруживают более тесную связь с производственной деятельностью. Статья посвящена обобщению и анализу материалов по скульптуре малых форм с поселений неолита и бронзового века на побережье оз. Байкал. Рассматриваются как ранее известные по разрозненным публикациям скульптурные изображения, так и новые, полученные в результате раскопок последних десятилетий, – 32 экз. (целые и обломки) с 12 археологических объектов. Впервые предлагается их датировка, основанная на стратиграфии и данных радиоуглеродного анализа. Установлено, что скульптура малых форм встречается на побережье Байкала с раннего неолита (более 7 000 кал. л.н.). Преимущественно это изображения рыб, в единичных случаях – нерпы. Они выполнены в китойской художественной традиции, выделенной на территории Прибайкалья. Для комплексов позднего неолита (5 590–4 870 кал. л.н.) характерны скульптуры рыб в другом стиле (серовско-глазковская традиция). В бронзовом веке отмечается большая стилизация при изображении рыб. Таким образом, прослежены хронологические изменения в стилистике трактовки образов. Большая часть скульптурок рыб с побережья Байкала имеет отверстия для подвешивания и, вероятно, использовалась в качестве приманок при рыбной ловле, а некоторые (крупные скульптуры без отверстий) могли быть связаны с религиозными культами.

В работе рассматриваются морфологические признаки кельтов эпохи бронзы и раннего железного века с территории Сибири. История изучения этого направления определяет ряд актуальных вопросов. На данном этапе исследования автора интересуют проблемы, связанные с установлением морфологии кельтов, составлением универсальной морфологической таблицы, созданием типологического листа. Основы морфологического анализа были заложены еще в работах классиков В.А. Городцова, С.А. Теплоухова, М.П. Грязнова, В.Н. Чернецова и др., однако в последнее время ему уделяют особое внимание. На основании достижений этих и многих других исследователей представляется возможным перейти к визуализации и систематизации всех основных морфологических признаков кельтов эпохи бронзы и раннего железного века, а также попытаться составить из них таблицы для дальнейших исследований (выход на типологию). В статье на примере одного кельта сейминско-турбинского круга продемонстрирован набор признаков, характерный для всех подобных изделий с территории Сибири. Выделено более 75 морфологических признаков, характеризующих втулку, полотно, лезвие, ушки, сопряжение втулки и полотна, особенности технологии литья, а также орнаментацию и размеры изделия. Впервые вводится в научный оборот таблица морфологических признаков кельтов эпохи бронзы и раннего железного века. Все это позволит выйти на новый уровень их обработки (компьютерное моделирование, выход на сложные корреляционные поля, содержащие максимальное количество признаков).

В статье приводится развернутая характеристика двух фрагментов шерстяного гобелена, обнаруженных в 2012 г. российско-монгольской экспедицией в 22-м кургане памятника Ноин-Ула в Монголии (начало I в. н.э.). Подробно описывается их орнаментация. Композиция на одном фрагменте включает вытканный по левому краю бордюр из цветов, который обрамляют полосы узора в виде бегущей волны, а также бордюр из полос «бегущей волны» на противоположном крае. Основу оформления другого фрагмента составляют пять полос с цветочным и растительным узором, которые разделены гладкокрашенными красно-коричневыми полосами. В статье публикуются результаты изучения технологии изготовления ткани. Определено, что по технологическим особенностям рассматриваемые образцы близки к шерстяным тканям, обнаруженным при раскопках в Пальмире, Дура-Европос и Масаде (Восточное Средиземноморье). Прослежено орнаментальное сходство обсуждаемых гобеленов с тканями из памятников начала I в. н.э. в Синьцзяне (Шампула, Ния, Лоулан) и сирийскими тканями с типично пальмирским рисунком. Установлено, что текстиль из 22-го ноин-улинского кургана отличается от тканей из Пальмиры и погребальных комплексов Синьцзяна более выразительной традицией изображения цветочных орнаментов. Приводятся результаты анализа красителей нитей, которые использовались при изготовлении гобеленов, и предлагается вариант первоначальной цветовой гаммы этих тканей. На основе всестороннего изучения находок сделан вывод о том, что текстиль мог быть изготовлен в восточно-средиземноморских мастерских, известных с глубокой древности своими гобеленами. Такие ткани могли попасть в монгольские степи вместе с другими изделиями, которые везли по южному участку Шелкового пути.

В 2013 г. Южно-Сибирская археологическая экспедиция Государственного Эрмитажа под руководством К.В. Чугунова завершила исследование мог. 3 кург. 1 могильника Бугры в предгорьях Алтая. На дне раскопанного погребения были обнаружены фрагменты китайской лаковой чашечки эр бэй. Точные аналоги орнамента найденной чашечки известны на изделиях из захоронений в центральной части пров. Хубэй. На основании эпиграфических данных китайские захоронения датируются в пределах эпохи Цинь – начала эпохи Западная Хань. Это позволило предположительно датировать погр. 3 концом III в. до н.э. Сосуды с близкими орнаментами найдены на памятниках Горного Алтая и его предгорий. В результате проведенных физико-химических анализов лакового покрытия найденной чашечки были выявлены особые характеристики состава и структуры слоев лакового покрытия, обусловленные технологией производства данного изделия.

Статья посвящена вводу в научный оборот, прочтению и интерпретации новой рунической надписи, найденной на местонахождении петроглифов Калбак-Таш II в Центральном Алтае. Если соседний петроглифический пункт Калбак-Таш I представляет собой крупнейшее местонахождение наскальных рунических надписей древнетюркской эпохи на территории не только Республики Алтай, но и всей России, то на данном памятнике это первая подобная находка. Профессор М. Эрдал выполнил транслитерацию, перевод рунической надписи, которая насчитывает семь знаков, и дал комментарии к ней. Перевод звучит как: «Племя лошади. Охотники Азов (племени), откройте (путь)!». Вероятно, эта надпись маркирует границы пастбищных угодий племен или небольших социальных групп, в данном случае – племени азов. Предположительно она была нанесена в VIII в. В статье приводятся упоминания племени азов в рунических памятниках Монголии и Тувы, а также мнения различных исследователей относительно вероятной территории проживания, связи с соседними племенами, происхождения азов и их дальнейшей исторической судьбы. Найденная руническая надпись подтверждает точку зрения большинства ученых, согласно которой т.н. горные или горно-таежные азы обитали не только в Западной Туве, но и в Восточном и Южном Алтае, в то время как степные проживали совместно с кыргызами в Хакасско-Минусинской котловине. Не исключено, что племени азов могли соответствовать археологические древности кудыргинского типа на Алтае. Упоминание в надписи из Калбак-Таша II этнонима – племени азов – подчеркивает важность этой новой находки на Алтае. Подобные памятники древнетюркского письма, несмотря на их лаконичность, являются существенным дополнением широко известных орхонских рунических текстов, повествующих об истории тюркских каганатов.

В статье вводится в научный оборот оригинальное древнетюркское изваяние, обнаруженное в урочище Борили, расположенном в Улытау на юго-западе Казахского мелкосопочника. Оно отличается нетипичной для древнетюркской скуль- птуры позицией рук и необычным атрибутом – топором-чеканом, изображенным вместо сосуда. Абсолютных параллелей изваянию не найдено. Среди известных на сегодняшний день произведений древнетюркской скульптуры сходство прослеживается лишь в ряде элементов – покрое одежды, предметах вооружения и поясной гарнитуры. Изображенные на поверхности скульптуры предметы имеют параллели среди изобразительных материалов как согдийского и тюркского круга, так и памятников древнейших государств Восточной Азии. Композиционные особенности изваяния из Борили могли объясняться знакомством создавшего его мастера с искусством населения сопредельных территорий, в первую очередь согдийского, и относительно близкого – китайского. Отличительные черты данного изваяния позволяют рассматривать его смысловое содержание в нескольких направлениях, связанных с визуально-эмоциональными аспектами погребальной практики. По результатам анализа изобразительных и вещественных аналогов предметов вооружения, воспроизведенных на изваянии, памятник датирован VII – началом VIII в

Поиск погребений периода государства Бохай (698–926 гг.) в окрестностях Краскинского городища затруднен из-за отсутствия надмогильных сооружений, уничтоженных в результате мощных разливов и изменения русла р. Цукановки в средневековую фазу потепления климата. Метод бурения оказался перспективным для обнаружения каменных конструкций в пойменных отложениях. Авторы попытались достигнуть аналогичного результата, применяя альтернативные неразрушающие методы. Микромагнитная съемка и электрическое профилирование выполнялись на большой площади с целью выявления аномалий (соответствующих каменным подземным сооружениям) в рыхлом грунте. Каппаметрия поверхности почвы осуществлялась послойно в границах раскопанных участков для характеристики магнитной восприимчивости отложений. Сравнительный анализ данных, полученных археогеофизическими и археологическими методами, позволил освоить методику поиска средневековых захоронений, не имеющих визуальных признаков на дневной поверхности. В результате проведенного исследования определены ориентировка, устройство и общие особенности конструкций бохайских погребений; установлены наиболее вероятные места добычи каменных пород, использованных для их сооружения; получен датирующий керамический материал. Захоронения, аналогичные краскинским бохайским, имеются на одновременных могильниках, раскопанных на территории Китая. Палеогеографический анализ и детальная петрологическая характеристика почвенных отложений позволили выяснить причины разрушения найденных погребений. Авторы также предлагают общую реконструкцию природных условий во время существования городища и бохайских погребальных сооружений.

В статье дан анализ традиций и инноваций, которые нашли отражение в материалах погребальных памятников бассейна р. Тобол, датированных IV–V вв. н.э. Источниковая база исследования – 135 захоронений могильников Козлов Мыс-2, Ревда-5, Устюг-1, Ипкульский, расположенных на севере лесостепной и в подтаежной зонах Западной Сибири. Показаны гетерогенность разных элементов погребального обряда. Сделан вывод, что сооружение курганов, северная ориентировка умерших, использование лошади в тризне, формовочные массы керамики с песком и шамотом являются наследием предшествующей саргатской культуры. Такие инновации, как кремации на стороне, погребения с конем, помещенным поверх перекрытия могилы перпендикулярно длинной оси погребения человека, пеленание покойников, обертывание их в кошму, кожу, коврики, отложенные захоронения, не имеют корней в местных традициях раннего железного века. Оригинальная формовочная рецептура керамики с добавлением жженой кости, кувшинные и кружковидные сосуды, массовая искусственная кольцевая деформация черепа связываются с мигрантами из Среднеазиатского региона. Они находят аналогии в Приаралье, степном Прииртышье, на Южном Урале, в предгорьях Тянь-Шаня и отражают, видимо, проникновение отдельных групп кочевников из праболгарской и гуннской среды. Появление грунтовых погребений, расположение их широтными рядами, использование лодок как вместилищ для тел умерших, изготовление керамики с фигурно-штамповой орнаментацией и распространение чашевидных сосудов связываются с пришельцами из ареала южного варианта карымской культуры (лесное Тоболо-Иртышье).

Для изучения стратегий и технологий арктического номадизма избраны три очага кочевой оленеводческой культуры – полуострова Чукотка, Ямал и Кольский. Метод записи движения, называемый путь–карта–действие (ПКД), выявляет многомерную картину кочевого движения с его пиками и паузами, персональными и социальными траекториями. Сопоставление треков показывает, что в отличие от обычного пастуха, окарауливающего стадо, лидер выполняет более сложный и протяженный по времени маневр для осмотра окрестностей, оценки ситуации и выбора дальнейших действий. В статье приводятся насыщенные деятельностные схемы трех лидеров, охватывающие природное и социальное пространство: контроль над территорией и оленями, кочевой общиной и внешними контактами. Для Чукотки характерен «круговой» стиль кочевого движения и контроля над пространством, для Ямала – «миграционный», для Колы – «огородный». Во всех трех тундрах ключевую роль играют авторитетные лидеры, на опыте и энергии которых держится оленеводство. Лидеры придерживаются принципа жесткого единоначалия, в своих стратегиях широко используют социальные связи, в частности родственные. Кочевники и их лидеры опираются на традиции, но открыты для инноваций. Олень считается символом самобытности арктических кочевых культур, поскольку оленеводство обеспечивает автономию в экономике, движении и коммуникации. Вместе с тем традиционные технологии жизни-в-движении представляются ресурсом для развития современных стратегий освоения Арктики.

В статье представлены результаты палеогенетического исследования останков двух индивидов (взрослого и ребенка), представляющих население Горного Алтая эпохи развитой бронзы, из погребального памятника Бертек-56 (плато Укок, Республика Алтай, Россия) и их интерпретация с учетом археологического и палеоантропологического контекста. Были исследованы четыре системы генетических маркеров: митохондриальная ДНК, полиморфный фрагмент гена амелогенина, аутосомные STR-локусы и STR-локусы Y-хромосомы. Для взрослого индивида получен полный объем данных по этим системам, а для ребенка – по структуре мтДНК, гену амелогенина и частичные профили аутосомных STR-локусов и STR-локусов Y-хромосомы. Генетические данные позволили определить мужской пол обоих погребенных. Установлено отсутствие прямого родства между индивидами. Филогенетический анализ показал принадлежность митохондриаль- ной ДНК ребенка к западно-евразийской гаплогруппе K (подгруппа K1a24a), взрослого – к восточно-евразийской гаплогруппе C. С помощью программы-предиктора было установлено, что исследованный гаплотип Y-хромосомы мужчины (17 STR-локусов Y-хромосомы) относится к гаплогруппе Q, которая является характерной для популяций Восточной Евразии. Филогенетический и филогеографический анализ полученных палеогенетических данных свидетельствует в пользу происхождения исследуемой популяции Горного Алтая эпохи развитой бронзы в результате смешения двух генетически контрастных групп (с восточно-евразийскими и западно-евразийскими генетическими характеристиками), что согласуется с выводами археологов и антропологов об участии в формировании группы, оставившей памятник Бертек-56, как автохтонного населения региона, так и пришлой популяции из Западной Евразии.

12 сентября 2016 г. отметила свой первый юбилей член-корреспондент РАН, доктор исторических наук, наш друг и коллега, главный научный сотрудник отдела археологии палеометалла Института археологии и этнографии СО РАН Наталья Викторовна Полосьмак. Вся ее творческая жизнь связана с Институтом археологии и этнографии СО РАН (до 1990 г. – Институт истории, филологии, философии АН СССР) и отделом археологии палеометалла.

С личностью профессора, доктора исторических наук и директора Омского филиала Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН, заведующего кафедрой этнологии, антропологии, археологии и музеологии Омского государственного университета Николая Аркадьевича Томилова, отметившего 14 сентября 2016 г. свой 75-й день рождения, связано очень и очень многое.